Болезни едва ли могут происходить из другого источника,
чем когда воздух или в большем или в меньшем количестве,
или более сгущенный или пропитанный болезнетворными
миазмами входит в тело.
Гиппократ “Книга о ветрах”
Восточные целители задолго до Гиппократа считали неправильное дыхание причиной многих патологических изменений организма человека. Спустя тысячелетия, уже в наше время, такой подход нашел подтверждение в работах Константина Павловича Бутейко, и он предложил объединить множество различных по симптоматике заболеваний в одну большую группу болезней дыхания. Одна из этих болезней — бронхиальная астма.
Сферу научных интересов Константина Бутейко предопределила случайность. Во время студенческой практики, выслушивая легкие, он попросил пациента глубоко дышать. Тот потерял сознание (как объяснил ассистент — из-за перенасыщения мозга кислородом). Этот эпизод и заставил будущего врача задуматься о взаимосвязи глубокого дыхания и состояния больного, а затем, уже в процессе самостоятельной работы, Бутейко пришел к мысли, что некоторые болезни — стенокардия с исходом в инфаркт, эндартериит с поражением ног, язвенная болезнь желудка, гипертония и т. д. развиваются вследствие глубокого дыхания. При глубоком дыхании в организме снижается содержание углекислого газа. Это вызывает спазм сосудов, что в свою очередь приводит к кислородному голоданию. Константин Павлович сам страдал гипертонией и потому правильность предположения решил проверить на себе: попробовал дышать поверхностно, исчезли головная боль и учащенное сердцебиение. Подышал глубоко — симптомы вернулись. Первый опыт оказался удачным. Дальше — больше.
При обследовании двухсот больных и здоровых добровольцев Бутейко удалось показать реальное существование взаимосвязи между глубиной дыхания (гипервентиляцией), содержанием в организме углекислого газа, спазмами сосудов и состоянием больных. Но это было лишь начало. Исследования продолжались еще десять лет. Сотрудниками лаборатории Бутейко был создан уникальный комплекс, включающий несколько десятков приборов, способных отслеживать практически все основные функции человеческого организма. Параллельно отрабатывался метод лечения, который впоследствии стал известен как “дыхание по Бутейко”.
Особенность этого метода заключается в том, что пациент является активным участником лечебного процесса. Функции же врача сводятся к обучению больного специальным дыхательным упражнениям. Освоив упражнения, позволяющие менять глубину вдоха (т. е. амплитуду дыхания), больной может самостоятельно изменять минутный объем дыхания и тем самым нормализовать парциальное давление углекислого газа в альвеолярном воздухе. Другими словами, пациент становится “хозяином положения”, у него появляется возможность контролировать глубину дыхания. А это означает, что у больного, страдающего бронхиальной астмой, появляется возможность самостоятельно, без каких-либо лекарств купировать приступ удушья. Более того, со временем он даже может предотвратить его появление.
В 1968 году в Ленинградском Институте пульмонологии, возглавляемом академиком Угловым, была проведена первая клиническая апробация метода Бутейко.
Результаты лечения впечатляли. Официально был признан положительный эффект у 95% больных. И это при том, что все пациенты не поддавались обычным методам лечения, а у некоторых из них имелось до двадцати (!) заболеваний. Вторая апробация, проведенная много лет спустя, в 1981 году, на кафедре детских болезней 1-го Московского медицинского института им. И. М. Сеченова подтвердила результаты ленинградской апробации. Но приказ Министерства здравоохранения СССР о внедрении метода Бутейко в медицинскую практику был издан лишь в 1985 году. Словом, на официальное признание метода понадобилось ни много, ни мало — около тридцати лет.
Любопытно, что Константин Павлович Бутейко видит свою основную заслугу не столько в создании метода лечения заболеваний, сколько в выявлении их основной причины — глубокого дыхания.
Суть теории, обосновывающей значение глубокого дыхания в возникновении и развитии болезни, заключается в следующем.
В процессе эволюции в организме человека и высших животных сформировалась автономная воздушная среда, представленная альвеолярным пространством легких. Кислорода в ней содержится на 7% меньше, чем в окружающей среде, а уровень углекислого газа составляет примерно 6,5%. По всей вероятности, это минимальная концентрация углекислого газа, гарантирующая нормальное протекание обменных процессов в клетке. В частности, при углубленном дыхании снижение содержания углекислого газа в легких сдвигает рН в щелочную сторону, что не может не отражаться на активности ферментов. Это в свою очередь приводит к нарушению нормальной жизнедеятельности клеток, вплоть до их гибели. (Кстати, еще в 1909 году Д. Гендерсон в опытах на животных продемонстрировал пагубное влияние глубокого дыхания.)
Для поддержания жизненно необходимой концентрации углекислого газа в легких в процессе эволюции выработались несколько механизмов защиты:
- спазм бронхов и сосудов,
- увеличение образования холестерина в печени, уплотняющего клеточные мембраны в легких и сосудах,
- снижение артериального давления, уменьшающее выведение из организма углекислого газа.
Но, как это часто бывает, защита оборачивается поражением. Спазмы бронхов и сосудов уменьшают приток кислорода к клеткам мозга, сердца, почек и других органов. Уменьшение концентрации углекислого газа в крови приводит к эффекту Вериго–Бора — снижению поступления кислорода в клетки из-за возрастания связывания кислорода с гемоглобином. В результате развивается кислородное голодание тканей. Гипоксия же, достигнув угрожающей организму степени, у некоторых людей вызывает повышение артериального давления, т. е. гипертонию. В итоге кровоток через суженые сосуды увеличивается, и обеспеченность кислородом жизненно важных органов улучшается. Кислородное голодание тканей уменьшает содержание кислорода в венозной крови. Венозные сосуды расширяются: расширение вен на ногах приводит к развитию варикоза, а расширение геморроидальных вен — к развитию геморроя. Уменьшение уровня углекислого газа в крови способствует увеличению свертываемости крови, что в сочетании с замедлением тока крови в венах может привести к развитию тромбофлебита. Гипоксия жизненно важных органов, достигнув некоторого критического значения, возбуждает дыхательный центр. Дыхание становится более глубоким. Возникает ощущение одышки, дыхание еще больше углубляется. Так замыкается первый порочный круг.
При уменьшении содержания углекислого газа в нервных клетках порог их возбудимости снижается. Это возбуждает все отделы нервной системы. Раздражительность, бессонница, мнительность, чувство страха, обмороки и даже эпилептические припадки — таковы проявления предельного напряжения нервной системы, наблюдаемые на фоне возрастающего возбуждения дыхательного центра. Так замыкается второй порочный круг.
Единственный способ разорвать и первый, и второй порочный круг — устранить дефицит углекислого газа с помощью волевой нормализации дыхания. Достаточно уменьшить глубину дыхания ниже нормы и увеличить содержание углекислого газа в организме примерно на 0,5–1,0%, и отрицательные симптомы исчезнут. Более того, “тяжело больные глубоким дыханием, т. е. бронхиальной астмой, стенокардией, гипертонией, приобретают симптомы сверхвыносливости”.
Вот так обосновывает Константин Павлович Бутейко свой метод лечения болезней дыхания. Безусловно, предложенная теория не является бесспорной. Некоторые ее положения требуют экспериментального подтверждения. Но как бы там ни было многолетняя клиническая практика свидетельствует о высокой эффективности “дыхания по Бутейко”. Всего за 1–3 дня (практически без добавления новых лекарственных препаратов) прекращаются приступы удушья у пациентов с неоднократными приступами бронхиальной астмы. Затем (причем в очень короткий срок) больной овладевает простейшими навыками контроля за изменениями глубины дыхания в любой ситуации. А это означает, что у него (т. е. у больного) появляется возможность предотвратить приступ, постепенно уменьшить дозу принимаемых лекарств, а в дальнейшем и вовсе от них отказаться.
Гипокапния, бронхиальная астма и гипервентиляция.
То, что углекислый газ влияет на биоэлектрическую активность мозга, давно не вызывает никаких сомнений. Но относительно механизма его действия ученые никак не могут прийти к единому мнению. Одни считают, что влияние углекислоты на биоэлектрическую активность головного мозга осуществляется двумя путями — гуморально и рефлекторно, т. е. с помощью хеморецепторов сосудистых зон, возбуждение которых стимулирует ретикулярную формацию ствола мозга, а затем нейроны больших полушарий. Приверженцы такой точки зрения считают, что сдвиги, возникающие на электроэнцефалограмме при гипервентиляции, обусловлены гипокапнией (т. е. дефицитом диоксида углерода). По мнению большинства ученых, существенный вклад в гипокапнический эффект вносит непременная спутница недостаточности углекислоты — гипоксия. Однако сама по себе, т. е. без сопутствующей гипокапнии, гипоксия, по-видимому, не способна вызвать замедление биоэлектрической активности мозга.
Часть исследователей придерживается иного мнения. Они считают, что нейроны головного мозга непосредственно возбуждаются углекислотой.
Изменения биоэлектрической активности мозга при гипервентиляции подчиняются некой закономерности. Вначале происходит десинхронизация. За ней следует активация b-ритма. После чего на электроэнцефалограмме (ЭЭГ) наблюдается доминирование q- и d-активности. Однако у большинства детей и подростков (и даже у некоторых взрослых) первая фаза по непонятным причинам может отсутствовать. К тому же скорость возникновения и выраженность изменений биоэлектрической активности мозга во многом зависят от режимов гипервентиляции, а стандартных режимов, к сожалению, пока нет. Обычно гипервентиляцию рекомендуется проводить в течение 3-х минут. При этом глубина вдоха и выдоха должна быть максимальной, а частота дыхания — около 20 дыхательных движений в минуту. Однако по некоторым данным такая длительность гипервентиляции нецелесообразна. В частности, у детей уже на первой минуте исследования появляются диагностически значимые изменения ЭЭГ, и это делает продолжение гипервентиляции более 2-х минут излишним и опасным для ребенка.
Надо заметить, что отсутствие стандартных режимов — далеко не единственная проблема, с которой столкнулись электрофизиологи. Неоднозначность результатов различных исследований связана и с другими факторами. В частности, на характер изменения биоэлектрической активности мозга влияет еще возраст и индивидуальная чувствительность пациента к снижению парциального давления углекислого газа. К развитию гипокапнии наиболее чувствительны дети до двенадцати лет. У более взрослых детей чувствительность мозга к гипокапнии снижается. В период полового созревания она (т. е. чувствительность) возрастает, после чего снова снижается.
Кроме того, изменения биоэлектрической активности головного мозга, обусловленные гипокапнией, зависят в определенной степени от характера фоновой ЭЭГ: чем выше степень дезорганизации фоновой биоэлектрической активности головного мозга, тем больше вероятность повышенной чувствительности к гипокапнии. К тому же при проведении гипервентиляционной пробы нельзя забывать о том, что по сравнению со взрослыми и у детей, и у подростков в состоянии покоя имеет место умеренная гипокапния. Существует даже предположение, что в этом случае значительное проявление медленной активности (преимущественно тета-волны) в фоновых ЭЭГ и усиление медленной активности являются результатом изначальной функциональной гипокапнии.
По наблюдениям врачей у детей, страдающих бронхиальной астмой, гипервентиляционные нарушения запускают неадекватную гипервентиляторную реакцию на самые различные воздействия.
При гипервентиляции в респираторном тракте больного снижается температура и влажность секрета, что и способствует развитию бронхиальной гиперреактивности.
Замечено, что склонность к гипервентиляторным реакциям у больных с бронхиальной астмой выражена неодинаково. Наиболее ярко она проявляется у детей с преобладанием тонуса симпатической вегетативной нервной системы. У таких детей бронхиальная астма протекает с некоторыми особенностями: во время приступов чаще отмечается затруднение вдоха, субъективное ощущение нехватки воздуха, вздохи, нарушения поведения (тревожность, эмоциональная лабильность), головные боли, сердцебиение, боли в животе во время приступа. (Наверное, поэтому этим больным довольно часто ставят диагноз астеновегетативного синдрома, вегето-сосудистой дистонии.) Нередко приступы развиваются при эмоциональных стрессах, физических нагрузках. Склонность к гипервентиляции подтверждается тенденцией к гипокапнии. Поддерживают и усиливают эти проявления сопутствующая патология желудочно-кишечного тракта, эндокринной системы, отклонения со стороны центральной и вегетативной нервной системы.
Многие специалисты пришли к выводу, что в определенной степени бронхиальная астма, возникающая у детей после физической нагрузки, является следствием действия гипервентиляции на дыхательные пути.
Бронхиальная астма, впрочем, как и любое хроническое заболевание, накладывает отпечаток на психоэмоциональное состояние больного. Зачастую поведение детей-астматиков характеризуется неустойчивостью, эмоциональной лабильностью, истеричностью и эгоцентризмом. У них снижается способность к ролевому взаимодействию. Они не в состоянии отличить эмоциональные проблемы от переживаемых ими физических нарушений. Тревожность и чувство отверженности, возникающие у ребенка из-за страха удушья, подкрепляются ощущением своего отличия от сверстников. У подростков, больных астмой, нередко наблюдается совершенно неадекватная агрессия. Они утрачивают способность к конструктивному разрешению межличностных проблем. Инфантильность, необоснованная требовательность к другим, “прилипчивость” — постепенно становятся характерными чертами их поведения. Но, как правило, при достижении стойкой ремиссии изменения психики постепенно исчезают без какого-либо психотерапевтического вмешательства.
Вместе с тем практика свидетельствует, что примерно в трети случаев эмоциональный стресс выступает в качестве пускового механизма обострения астмы. Смех, плач, страх, психологическое давление в семье и даже вид матери, ухаживающей за ребенком в период обострения болезни, — все это может стать причиной гипервентиляции и вызвать бронхоспазм.
Но, как известно, любое явление может играть и положительную, и отрицательную роль. Нужно лишь научиться использовать явление “во благо”. Это в равной мере относится и к взаимосвязи функции внешнего дыхания с центральной нервной системой.
Игра лечит.
По данным медицинской статистики развитых стран мира за 1999 год ситуация с бронхиальной астмой приобретает угрожающий характер.
Во-первых, “заболеваемость бронхиальной астмой сегодня выглядит как нарастающая эпидемия”. Во-вторых, “чем интенсивнее проводится лекарственное лечение бронхиальной астмы, тем тяжелее протекает заболевание”.
Естественно, специалисты не могут смириться с таким положением вещей. В поисках выхода они все чаще обращаются к так называемой неофициальной медицине: в 1999 году Национальная кампания по астме выделила 50 тысяч фунтов стерлингов на исследование различных техник дыхания. Пациенты, привлекаемые к изучению этой проблемы, не знают, какой именно способ лечения они получают. По словам доктора Партриджа, это необходимо “для надежности результатов”. По этой же причине до окончания исследования испытатели сохраняют в тайне изучаемые методы и место проведения работы.
Справедливости ради, надо сказать, что различные дыхательные гимнастики в последние годы уверенно входят в терапевтическую практику. Помимо “волевой ликвидации глубокого дыхания” Бутейко существует множество других школ: индийская Хатха-йога, китайская Ци Гун, дыхательная гимнастика по Стрельниковой, метод дыхания через аппарат Фролова и, наконец, целый комплекс реабилитационных мероприятий, разработанных западными медицинскими школами для коррекции дыхательных расстройств у больных хронической обструктивной болезнью легких. И это далеко не полный перечень дыхательных упражнений.
Выбирая ту или иную методику, врач, как правило, действует вслепую, руководствуясь собственной интуицией и практическим опытом. В силу различных причин об объективном подходе к выбору дыхательной гимнастики остается лишь мечтать. (Впрочем, то же можно сказать и о режимах реабилитационных программ.) Бытует даже мнение, что изобилие дыхательных методик во многом обусловлено отсутствием простого и надежного метода диагностики дыхательных отклонений и контроля эффективности лечебно-реабилитационных мероприятий. Особое значение объективные методы контроля приобретают при дыхательных расстройствах, связанных с выраженной субкомпенсированной и декомпенсированной дыхательной недостаточностью, поскольку в подобных случаях к выбору дыхательных гимнастик (или реабилитационных программ) нужно подходить с предельной осторожностью. Газоанализ крови, капнография, спирометрия, УЗИ сердечной функции — вот методы, позволяющие врачу получить необходимую информацию и сделать правильный выбор.
Но сразу же надо заметить, что газоанализ крови — удовольствие дорогостоящее и для общетерапевтической практики, как правило, недоступное. Обычной же спирометрии для объективного контроля легочного газообмена недостаточно, поскольку исследуемая с помощью этого метода вентиляционная функция страдает незначительно. К тому же для оценки паттерна дыхания (т. е. его глубины и частоты) спирометрию необходимо проводить в реальном масштабе времени. А это существенно усложняет контроль дыхания.
На сегодняшний день наиболее эффективным и доступным способом контроля дыхания представляется капнография — регистрация парциального давления или концентрации углекислого газа во выдыхаемом воздухе в реальном масштабе времени. Кстати, в Америке еще в конце 70-х годов капнография использовалась в отделениях реанимации и интенсивной терапии. Сейчас же капнографию применяют для выявления различных дыхательных нарушений, в том числе и гипервентиляционного синдрома. С ее помощью осуществляют объективный контроль при проведении дыхательных гимнастик.
Как известно, функция внешнего дыхания заключается в поддержании уровня парциального давления кислорода в крови, необходимого для нормального транспорта кислорода в ткани. Процесс “поставки” кислорода тканям тесно связан с процессом выведения углекислого газа из тканей. От парциального давления углекислого газа в артериальной крови полностью зависит концентрация ионов водорода в артериальной крови. Отслеживая содержание водородных ионов в артериальной крови, можно производить оперативный контроль внешнего дыхания. В то же время парциальное давление углекислого газа в артериальной крови напрямую связано с парциальным давлением углекислого газа в альвеолярном воздухе, отличаясь от него всего на несколько процентов (2–5%). Поэтому-то капнография и дает достаточно точную информацию о парциальном давлении углекислого газа в артериальной крови, а следовательно, и о газотранспортной функции внешнего дыхания. Кроме того, капнограмма позволяет контролировать частоту и ритмичность дыхания, соотношение времени вдоха и выдоха.
Новые, невиданные ранее возможности для отслеживания эффективности различных дыхательных упражнений открывает сочетание капнографии и метода биологической обратной связи (БОС).
Метод БОС с использованием капнографии применяется в лечении многих заболеваний:
- бронхиальной астмы легкой и средней степени тяжести в период ремиссии;
- респираторных аллергозов в стадии ремиссии;
- хронических бронхитов с дыхательной недостаточностью 1–2 степени в стадии ремиссии;
- гипертонической болезни 1 стадии без клинических и функциональных признаков сердечной недостаточности;
- неотслеженной язвенной болезни двенадцатиперстной кишки в стадии рубцевания или ремиссии;
- нейроциркуляторной и вегето-сосудистой дистонии;
- гипервентиляционном синдроме;
- ишемической болезни сердца вне обострения без клинических и функциональных признаков сердечной недостаточности.
Существуют, естественно, и противопоказания к использованию этого метода. К ним относятся:
- обострение основного заболевания;
- клинические или лабораторные признаки эндокринных нарушений;
- сердечная недостаточность 2–3 степени;
- дыхательная недостаточность 3 степени;
- хроническое легочное сердце в стадии суб- или декомпенсации;
- тяжелые нарушения ритма и проводимости сердца;
- тяжелые заболевания центральной нервной системы или аффективные расстройства.
Для капнографического контроля внешнего дыхания методом биологической обратной связи применяются специальные комплексы, состоящие из двух основных частей — измерительного блока и компьютера.
Блок для измерения концентрации углекислого газа во выдыхаемом воздухе в реальном масштабе времени предназначен для продолжительного контроля состояния пациента. Технические характеристики такого блока должны удовлетворять определенным требованиям. Диапазон измерения концентрации диоксида углерода должен составлять от 0 до 9,9% объемной концентрации (или от 0 до 75 мм ртутного столба). В диапазоне от 0 до 5% объемной концентрации (т. е. до 38 мм ртутного столба) погрешность измерения не должна превышать 0,25% (или 2,0 мм ртутного столба), а в диапазоне от 5,0 до 9,9% (от 38 до 75 мм ртутного столба) объемной концентрации эта величина должна быть не более 0,5% (или 4,0 мм ртутного столба). Кроме того, частота измерений должна составлять 20 замеров в секунду.
Принцип действия измерительного блока основан на способности диоксида углерода поглощать инфракрасное излучение. Изменения концентрации углекислого газа регистрируются на одноканальном инфракрасном спектрофотометре, а полученные данные передаются либо в компьютер для последующей обработки с помощью специально разработанного пакета программ, либо непосредственно на монитор компьютера.
Обычно комплексы такого типа могут работать в нескольких режимах. Не является исключением и комплекс, разработанный российскими учеными.
Любое исследование (или лечебная сессия) начинается с внесения в базу данных компьютера паспортных сведений о пациенте, его жалоб, а при необходимости и дополнительных сведений из анамнеза. Все эти данные впоследствии переходят в заключительный отчет.
Затем, используя режим “Диагностика”, врач получает информацию, необходимую для оценки расстройств вентиляционнной функции, связанных с нарушением регуляции внешнего дыхания. При определении выраженности отклонений используются и классические критерии — концентрация углекислого газа, частота дыхания, и критерии — недавно предложенные В. Гришиным, основанные на оценке вариабельности паттерна дыхания. (Но хоть режим и получил название “Диагностика”, сфера его применения не ограничивается первичной диагностикой. Работа в этом режима позволяет контролировать эффективность лечебных методик.)
Исходя из результатов диагностического обследования, врач подбирает оптимальные для пациента параметры капнографии. К примеру, в случае низких значений концентрации углекислого газа выбирается режим “Тренинг ВЛ” и формируется задание повышения уровня углекислого газа. При этом на экране монитора больной видит оптимальное для него значение концентрации углекислоты. Наблюдая собственные капнограммы, пациент постепенно увеличивает время спокойного выдоха и тем самым достигает поставленной перед ним цели — увеличения концентрации углекислоты во выдыхаемом воздухе.
В случае умеренного снижения концентрации углекислого газа (4,3–4,7%) и выраженного аритмичного дыхания пациенту в режиме “Тренинг ЧД” устанавливается тренд (задание под названием “ритмичное дыхание”, которое сопровождается звуковым сигналом, имитирующим периоды дыхательного цикла: вдох—выдох—пауза). Для поддержания заданной пониженной частоты дыхания пациент вынужден контролировать свое дыхание.
Словом, в процессе лечебной сессии, проводимой в режиме “Тренинг ВЛ” или в режиме “Тренинг ЧД”, на экране компьютера пациент постоянно видит некую область, ограниченную разноцветными линиями. Это не что иное, как капнограмма с границами нормальных концентраций диоксида углерода. При необходимости врач может вывести на экран и преобразованную информацию, т. е. представить капнограмму графически (в виде столбцов и т. п.).
По окончании лечебной сессии компьютер “предоставляет” врачу протокол, в котором приведены основные показатели дыхательной функции больного и их желаемые значения (так называемые тренды). Исходя из соответствия “желаемого и действительного”, врач определяет количество лечебных сессий. В среднем это около десяти сеансов.
Практика показывает, что эффективность метода во многом зависит от самого пациента, от его способности в течение длительного времени сосредоточиться на выполнении тренировочного задания. Не секрет, что многие пациенты, и особенно дети, такой способностью не обладают, и зачастую время сеанса определяется не столько требованиями методики, сколько возможностями пациента. Поэтому предлагаемого времени тренировки (как правило, это 20–40 минут) порой недостаточно для надежного закрепления достигнутого результата. Естественно, эффективность лечения в таких случаях снижается. Но, безвыходных ситуаций, как известно, не бывает, и программисты разработали игровое представление тренинга по капнограмме. Обычно компьютерная игра подключается после 2–3 лечебных сессий, когда пациент освоит требования коррекции и контроля своего дыхания.
Сценарий игры построен на обороне города от нашествия марсиан с использованием “чудо-пушки”, управляемой параметрами дыхания пациента.
Пролетающие над городом марсианские корабли задают целевые указатели тренинга: высота полета соответствует желаемому уровню углекислого газа, а частота появления кораблей — частоте дыхания.
При каждом дыхательном цикле в конце выдоха пушка выпускает снаряд. Причем высота полета этого снаряда определяется содержанием углекислоты в текущем цикле дыхания.
Вступая в битву с марсианами, пациент знает, что может одержать победу над пришельцами. Для этого нужна “самая малость”: полная синхронизация параметров дыхания с целевыми параметрами марсианских кораблей.
Программисты, стараясь облегчить выполнение задачи, использовали в игре систему поощрений и наказаний с применением аудио-визуальных эффектов. Каждая пораженная цель приветствуется салютом в честь “славного защитника отечества” (система подкрепления успеха). При каждом промахе включается система наказания неудачи и тогда “славные жители города Н.” становятся целью для марсиан.
К сожалению, психологическое воздействие компьютерных игр мало изучено. Не вызывает сомнений, пожалуй, лишь то, что многократное повторение виртуальных событий формирует устойчивые стереотипы. Со временем стереотипные образы занимают доминирующее положение. Прежние образы, лежащие в основе развития психосоматических расстройств, вытесняются. Восприятие времени изменяется: возникает ощущение, что время течет быстрее. Образуются новые моторные стереотипы: пальцы рук, вначале медленно нащупывающие нужную клавишу, от игры к игре, уверенно, с невиданной ранее скоростью начинают “бегать” по клавиатуре.